Сам не знаю, кто я такой
...В Многоборье никаких князей не знавали и в худшие времена - от иных земель было оно отделено, как всякому понятно из названия, множеством непроходимых боров. Дань, правда, иногда платили каким-то чужим князьям, хотя, может, это вовсе никакие не сборщики дани приезжали, а свои же разбойники Кот и Дрозд, только переодетые и умытые. Но ведь жили как-то, неохотно слушаясь
стариков и лесных неклюдов...
- А на голове почему рога? - привязались люди.
- Сами вы рога! Это княжеская корона!
Потрогали корону пальцами - твердая, и с головы ее ничем не собьешь, разве что голову снести, пока не поздно.
- А вы не верили... - усмехнулся князь Жупел Кипучая Сера. Многоборцы стали переглядываться, перешептываться. Не может ведь человек, хотя бы и с рогами, ни с того ни с сего объявить себя князем! Раньше ведь никто до такого не додумался, да и с какой радости? Старый Быня, видя смятение, пригласил пройти к нему и заесть, запить это дело. Споры продолжались и за столом. Брага призвала к жизни целую кучу народной мудрости. Одни говорили, что крепка рать воеводою, а тюрьма - огородою, другие - что без матки пропадут и детки, третьи - что без столбов и забор не стоит, четвертые - что без запевалы и песня не поется, пятые - что без перевясла и веник рассыпается, шестые - что тому виднее, у кого нос длиннее, седьмые - что без князя земля - вдова, восьмые - что князь - батька, земля -матка. Тут, правда, встряли девятые и десятые: дескать, князь - не огонь, а близ него опалишься, и вообще от власти одни напасти. Да только кто их слушать будет, девятых-то с десятыми!
Тут, за столом, Жупел и начал княжить над Многоборьем - сперва незаметно, потихоньку, а потом и в полный разворот, так что стало тошно даже непривередливым кикиморам, а бесстрашные по причине размеров и глупости братья-великаны Валигора, Валидуб и Валидол, когда им рассказывали о деяниях князеньки, покрывались пупырышками величиной с голову младенца.
Позже на этом самом постоялом дворе один приблудившийся мудрец-шатун выслушал повесть о чудесном обретении князя из зацветшей лужи, задумался и объявил, что, мол, таков, в сущности, генезис любой власти. За это незнакомое, противное уму и слуху слово его стали было бить, но ошиблись и просто напоили...
13 декабря умер Михаил Успенский.
Жаль.
Редко кто лучше него умел хорошие сказки и веселить филологов на проф.уровне. Что же, у отечественного Пратчетта явно нашлась для Проппа славная устарелла на добрую дорогу, иначе и быть не может.
стариков и лесных неклюдов...
- А на голове почему рога? - привязались люди.
- Сами вы рога! Это княжеская корона!
Потрогали корону пальцами - твердая, и с головы ее ничем не собьешь, разве что голову снести, пока не поздно.
- А вы не верили... - усмехнулся князь Жупел Кипучая Сера. Многоборцы стали переглядываться, перешептываться. Не может ведь человек, хотя бы и с рогами, ни с того ни с сего объявить себя князем! Раньше ведь никто до такого не додумался, да и с какой радости? Старый Быня, видя смятение, пригласил пройти к нему и заесть, запить это дело. Споры продолжались и за столом. Брага призвала к жизни целую кучу народной мудрости. Одни говорили, что крепка рать воеводою, а тюрьма - огородою, другие - что без матки пропадут и детки, третьи - что без столбов и забор не стоит, четвертые - что без запевалы и песня не поется, пятые - что без перевясла и веник рассыпается, шестые - что тому виднее, у кого нос длиннее, седьмые - что без князя земля - вдова, восьмые - что князь - батька, земля -матка. Тут, правда, встряли девятые и десятые: дескать, князь - не огонь, а близ него опалишься, и вообще от власти одни напасти. Да только кто их слушать будет, девятых-то с десятыми!
Тут, за столом, Жупел и начал княжить над Многоборьем - сперва незаметно, потихоньку, а потом и в полный разворот, так что стало тошно даже непривередливым кикиморам, а бесстрашные по причине размеров и глупости братья-великаны Валигора, Валидуб и Валидол, когда им рассказывали о деяниях князеньки, покрывались пупырышками величиной с голову младенца.
Позже на этом самом постоялом дворе один приблудившийся мудрец-шатун выслушал повесть о чудесном обретении князя из зацветшей лужи, задумался и объявил, что, мол, таков, в сущности, генезис любой власти. За это незнакомое, противное уму и слуху слово его стали было бить, но ошиблись и просто напоили...
13 декабря умер Михаил Успенский.
Жаль.
Редко кто лучше него умел хорошие сказки и веселить филологов на проф.уровне. Что же, у отечественного Пратчетта явно нашлась для Проппа славная устарелла на добрую дорогу, иначе и быть не может.